Трехглавый орел - Страница 40

– Или да, или нет, или может быть.

– Ладно, не храбрись. Лишнее геройство нам сейчас не нужно. Сейчас вызовем базу, узнаем, есть ли у нас свои люди среди пугачевцев. Вряд ли Институт подобное народное движение оставил без присмотра. Приготовились, начали: База Европа-Центр. Биорн вызывает Базу Европа-Центр.

– Я База Европа-Центр, – раздался на канале мелодичный женский голос. – Слушаю тебя, Биорн.

– Скажи-ка мне, дорогуша, есть ли у нас агентура в армии Пугачева?

– Атаман Лис, – отвечала дежурный оператор. – Командует отрядом из запорожских и слобожанских казаков, входит в пугачевский штаб. Грубиян, – добавила она, помолчав, явно от себя.

– Спасибо, мисс, больше вопросов нет. Отбой связи. Ну что ж, Вальдар, видишь, все не так фатально. Запросим у Института разрешение на связь, а дальше уж придется тебе поработать самому. Я, конечно, постараюсь помочь, но возможности мои не безграничны. По месту разберешься. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – сообщил я. – Имеется подозрение.

– Какое?

– Мне отчего-то кажется, что Калиостро не омолаживал герцогиню Кингстон, а попросту подменил девушкой, похожей на нее в молодости.

– Да нет, это вряд ли. Просто здесь не совсем все так же с магией, как в нашем мире, вот и все. Я же общался с герцогиней Кингстон до омоложения и уверяю тебя, это одна и та же женщина. Так играть невозможно.

– И все же, дядя, нельзя ли достать что-нибудь с отпечатками пальцев Элизабет Чедлэй?

– А зачем тебе?

– Хочу сравнить их с теми, что когда-то оставила их светлость в альбоме возле вашего сонета.

– Что ж, на обеде у Елагина, быть может, представится такая возможность, – немного подумав, ответил лорд Баренс. – Ладно, ты сейчас куда?

– К Ислентьеву. Надо сообщить ему о предстоящей увеселительной прогулке.

– Хорошо. Я буду у Елагина. Освободишься – приезжай.

Связь заработала несколько часов спустя, когда мы с Никитой успели уже не только обсудить все прелести предстоящего путешествия, но и заранее выпить за упокой наших душ. Ни он, ни я не предполагали подобного исхода вчерашнего кавалерийского наскока на фон Ротта. Нельзя сказать, чтобы поручик был особо рад свалившемуся на него известию, но что делать, когда делать нечего.

В доме же Елагиных в это время добротно, по-русски обедали, так, будто собирались насытиться на всю Оставшуюся жизнь.

– Вы говорите, – вещал кому-то Калиостро, – что мир таков, каким мы его ощущаем. Но то, что мы видим, слышим, чувствуем, – это всего лишь те условные границы, которые мы сами с детства себе воздвигаем. В мире же нет линии горизонта, нет времени, которое можно было бы отмерять часами, да и сам этот мир всего лишь один из многих похожих на него миров.

– А он, часом, не из наших? – поинтересовался я.

– По штатам не проходит.

– А откуда же он тогда все это знает?

– А бог их, масонов, разберет, откуда они что знают. Прими как данность – знают, и все.

– Человек способен делать многое, – продолжал свою пламенную речь великий копт. – Он способен пронзать время, подобно стреле. Способен обращать в живые организмы бездушный камень. Вы позволите, – он подошел к пожилой даме, смотревшей на него с нескрываемым восторгом, – сударыня, пожалуйте вашу брошь.

Бриллиантовая брошь с изумрудами, красовавшаяся на груди у престарелой прелестницы, потянула, пожалуй бы, гиней на триста. Дама, завороженно глядя на мага, протянула ему свое украшение. Он взял его в ладонь, показал всем, сжал руку в кулак и вновь разжал ее минуты через две. Желтая, как лимон, канарейка вспорхнула с его ладони, и, конечно же, никакой броши там больше не было. Публика взорвалась овациями.

– В детстве нечто подобное я видел в цирке, – неуверенно начал я.

– Н-да, славная была вещица, дорогая.

– Человеческие возможности практически безграничны, – прокомментировал исчезновение броши граф Калиостро, словно забывая как о самой драгоценности, так и о ее хозяйке. – Будьте добры, подайте мне графин с водой и маленький столик, – требование его было исполнено незамедлительно, – теперь мне нужна помощница. Вот вы, сударыня, не желаете?

– А-а... – пролепетала сударыня лет семнадцати, не отводя от Калиостро взгляда, полного восторга и ужаса.

– Вижу, что желаете. Не бойтесь, я не заточу вас в этот сосуд, как персидского джинна. Пойдемте, – произнес он. Барышня послушно переместилась вслед за заклинателем.

– Внимательно смотрите на воду, – приказал он, усаживая девицу напротив графина, наполненного прозрачной жидкостью. – Задумайте лицо, которое вам достоверно известно.

– Задумала, – почти прошептала подопытная.

– Теперь смотрите внимательно и говорите, что вы видите.

– Я вижу карету... – в состоянии транса медленно произнесла девушка. – Она мчится... Совсем близко отсюда...

– Можете ли вы видеть человека в карете?

– Да. Это мужчина. Он одет в Преображенский мундир. Да-да, я вижу его. Это Григорий Потемкин. Он направляется сюда.

Всхлип общего удивления прервало появление дворецкого:

– Его превосходительство генерал-поручик и Преображенского полка подполковник...

– А, полноте, ступай! Здорово, брат Иван! – Вошедший в залу гигант в мундире преображенца не глядя отстранил исполненного почтения дворецкого и с видом человека, привыкшего быть везде как дома, вошел в залу. – В Царском Селе сегодня скука смертная, а у тебя, я слышал, какой-то заезжий фокусник представление дает. Вот, решил заехать.