Трехглавый орел - Страница 94

Я мысленно поблагодарил Лиса за заступничество.

– Ладно, говори, – смилостивился Пугачев, как-то враз теряя лютость. Похоже, он окончательно свыкся с мыслью о предательстве и теперь готов был спокойно и размеренно принимать решения: драться, отступать или же обманным маневром пытаться оставить за собой войска императрицы и устремиться к беззащитной Казани.

– Ну что, Вальдар, пан или пропал, – обратился ко мне Лис, вновь беря на себя роль толмача. – Где там твой пропуск?

Я начал расстегивать рубаху, под которой в заветном нагруднике хранился подписанный государыней документ.

– Лис, постарайся объяснить Пугачеву, что сегодняшняя встреча ему ничем не грозит. Что войска еще не знают о заключении перемирия. Скажи, что твой, с позволения сказать, государь мог не согласиться на переговоры, и тогда бы война продолжалась. И объясни, что это разумная предосторожность, но не более того.

– Попробую, – пожал плечами Лис. – Ладно, давай свой мандат. – Он протянул руку за пропуском. – Быть может, бройлер-мутант на печати его в чем-то убедит.

Пугачев принял из рук своего советника документ, недоверчиво осмотрел его со всех сторон, разве что не попробовал на вкус, затем вернул его и произнес задумчиво, обращаясь к Лису:

– Ну что ж, если то, что ты мне перевел, – правда, то сей листкрип до Михельсона довести надо. Ты, Лис, возьми с собой десяток всадников половчее да этого флигеля. Мы покамест вас тут подождем. А за вами сторожа проследит. Коли живы вернетесь, слава вам будет великая. Ну а уж коли в землю ляжете, будьте покойны, кровушка ваша сегодня же сторицей отомстится.

– Слушаюсь, государь, – склонил голову мой напарник. – Эй, Макар, – он обернулся к ближайшему казаку своего полка, – ну-ка мухой сгоняй в обоз, сыщи чистую нательную рубаху да привяжи на пику, парламентерами пойдем.

Казак развернул коня и помчался к сомкнутым в кольцо возам.

– Ну что, Вальдар, нам остается надеяться, что их величество императрица Екатерина не решила использовать одного знакомого нам заезжего англичанина в качестве червячка на крючке.

Полковые каре с развевающимися знаменами и полевыми орудиями в углах построений были выстроены посреди степи и прикрывались с флангов колоннами драгун и завесой туземной легкой конницы, которую даже святой Петр вряд ли смог бы отличить от пугачевской. Заметив несущихся к боевым порядкам всадников с импровизированным белым флагом, первые линии стрелков опустили поднятые было ружья к ноге, ожидая надлежащей команды. Навстречу нам из драгунской колонны вылетел отряд не больше нашего и помчался наперерез, стараясь, чтобы встреча произошла на дистанции ружейного выстрела от михельсоновских каре. Вот наконец мы встретились.

– С кем имею честь? – с подозрением глядя на нас, осведомился юноша в форме драгунского поручика.

– Флигель-адъютант императрицы, премьер-майор Камдил, – отрекомендовался я.

– Миргородского казачьего полка сотник Сергей Лис, – вслед за мной небрежно бросил Сережа.

– О, простите, господа, я принял вас за пугачевцев, – извинился офицер. – Разрешите представиться: адъютант полковника графа Меллина поручик Сеславин.

– Поручик, – уточнил я, – я действительно флигель-адъютант императрицы, но все мое сопровождение – пугачевцы.

– Как так? – недоуменно смерил меня взглядом поручик. – Вы пленены?

– Нет. – Я достал выданный мне Безбородко пропуск, предписывающий военным и гражданским начальникам не чинить препятствий в движении яицкого казачьего атамана Емельяна Ивановича Пугачева с войсковой старшиной, коий по велению ее величества государыни императрицы направляется к Москве.

– Этого не может быть, – не веря своим глазам, прошептал поручик. – Как же так?

– И тем не менее сие правда. – Я взял пропуск из рук ошеломленного драгуна. – Будьте любезны, проводите меня и мой эскорт к полковнику Михельсону.

Ровно через десять минут ситуация повторилась с разницей лишь в звании недоумевающего офицера.

– Вальдар Реймондович, возможно ли это? Что бы сие должно означать?

– Большой политик, – развел руками я. – Не нам его обсуждать. Наше дело – неукоснительно выполнять свой долг.

– Вы правы, друг мой, совершенно правы. Но все же это какое-то, какой-то... – Он не нашелся, что сказать, и, махнув рукой, отъехал, чтобы скрыть внезапно подступившие к глазам слезы.

Казань встречала войска. Они возвращались без победы, но в глазах провинциальных мадам и мамзелей окутанные военной славой с ног до головы, подобно танцовщице, исполняющей танец семи покрывал. «Ура!» – кричало местное население, встречая зелено-красные мундиры стрелков, марширующих по центральной улице с примкнутыми к ружьям штыками. «Ура!» – встречали они синие кафтаны драгун. «Ура! – неслось над флюгерками пугачевских пик. – Да здравствует государь император! Да здравствует императрица Екатерина!»

– Эк встречают. – Пугачев склонился к верному «енералу Закревскому», как обычно, скакавшему по леву руку от него. – Любит меня народ. Вишь, как любит!

– Так об чем речь, – ухмылялся Лис. – Этому народу только дай кого полюбить. Эт-то ты, ваш личество, еще с губернатором не беседовал. Тот просто аж на дерьмо изошел из любви к тебе.

– Эх, голова ты, Лис, а слова говоришь нехорошие. Все «дерьмо», «дерьмо». Вон народ-то как ликует. А о губернаторе не напоминай, я и сам помню. Н-но, поехали!

«Ура! Ура!» – не стихало вокруг.

– Ты что ж, сучий сын, – кулак Пугачева врезался в губернаторское ухо, – города сдаешь?! Царевых полковников в тычки выгоняешь?! – Могучая атаманская рука подхватила увесистую тушку сановника и приподняла ее над полом. – Я ж тебя, лиходея, в железа закую, своей собственной рукой кнутом запорю!